|
Главная страница Школа воинов Метеор Ужин |
Лиз М. Когда до меня впервые дошли слухи (да еще от моих собственных дружинников!), что отец то и дело спускается в первую зону, ведет там с кем-то темные делишки, я стал за ним наблюдать, дождался момента и пошел следом. Лучше бы я этого не делал. Мне сначала не удалось разглядеть, чем они заняты, отец и этот приземистый мужичонка, на что смотрят с такой смесью гордости и священного трепета. Видно было только клубок механизмов – провода сплелись, точно змеи, просверкивала сталь. Наконец они ушли, а я остался изучать подвешенные к потолку цистерны, несколько у стен и ту, что в середине; я начал со стен. В первой цистерне к ошметкам человеческого тела была приделана железная рука. Синеватая жидкость, перекачиваемая насосом, колыхала клочья кожи, белесой, как рыбье брюхо. Тронутые ржавчиной пальцы шевелились, чуть скребли по стеклу когтями-иголками, словно искали лаз наружу. Я отвернулся равнодушно. И не такое повидал за свои военные годы на улице, а потом в патрульной службе. То, что было во второй цистерне... не поддавалось пониманию. Комок студня, подернутый светящимися жилами, висел там, подрагивая и беспомощно болтая щупальцами – он почти напоминал кальмара или мозг, выдранный и брошенный в банку. Вдруг на боку медленно приоткрылся красный глаз. Стало страшно; я смотрел, как завороженный, а за первым глазом последовал другой, третий, десятки глаз, и вот уже бесформенная тварь таращилась на меня всем телом, злобно и умно. Я с усилием вырвался из-под ее взгляда и поспешил дальше. Что это за место, что здесь понадобилось отцу? Третья цистерна оказалась пуста, только плавали какие-то металлические детальки – и слава богу. Спиной я еще чувствовал, как за мной следит тварь. Оставалось всего две цистерны, одна запрятанная в дальнем углу, другая на почетном месте в центре зала. Ту, что посередине, я решил посмотреть последней и шагнул в полумрак. По сравнению с остальным залом угол был запущенный – пришлось перебираться через висящие провода и ржавую поломанную технику. Подсветка у цистерны не горела, стекло было надтреснуто. От старости оно пожелтело и покрылось жирной пылью, сквозь которую было ничего не разобрать, только смутно маячил какой-то силуэт. Я протер рукавом окошко, и время остановилось. Кажется, я закричал. Тима, моя сестра, погибшая давным-давно, встретила мой взгляд широко открытыми глазами, зелеными, пустыми, страшными. Золотые волосы словно водоросли колыхались вокруг ее одиннадцатилетнего тела, вокруг ее лица. На ней было все то же платье, что в последний день, и хотя следов крови давно не осталось, я знал, что если приглядеться, увижу у нее на груди рваное отверстие от пули. Я ей говорил, что пистолет не игрушка. Не в силах выдержать ее обвиняющий взгляд, не находя себе места, я отвернулся. Меня мутило. Как они могли ее сюда засунуть? Неверным шагом я побрел к последней цистерне. Не важно, что там, что угодно, лишь бы отвлечься. Все равно хуже предыдущей не придумаешь, хуже не бывает. Бывает. Машина, наполовину собранная, маленькая и аккуратная, глядела на меня – глазами Тимы. Я убежал. Прийти в себя после увиденного было не так-то просто. Почти два дня я ни с кем не разговаривал, прокручивал все это в голове снова и снова. Зачем ее создали? Боюсь – до глубины души боюсь, что мне на замену. Неужели отец до такой степени меня разлюбил? А впрочем, любил ли он меня вообще, хоть когда-нибудь? Я ждал и наблюдал, и снова он отправился в логово к безумному ученому. Снова и снова я крался за ним, и с каждым разом сборка машины понемногу приближалась к концу, а мертвая сестра, заключенная под стекло, глядела на меня укоризненно сквозь раствор. Я преодолел страх; теперь я просиживал возле нее часами, смотрел, как она покачивается в жидкости, как шевелятся ее волосы. Иногда замечал, что плачу непонятно о чем. В один из таких ночных визитов меня спугнул, войдя в лабораторию, уродливый человек, который создавал здесь чудовищ, и я спрятался среди проводов и мусора. Он разговаривал сам с собой, крутил ручки, двигал рычажки, нажимал на кнопки. Что-то сделал, и протянулась механическая лапа, обхватила грязную цистерну с моей сестрой. Манипулятор дернул цистерну вверх и снял с основания – я остался почти на виду, – перенес на подставку рядом с той, что в центре, и укрепил там со щелчком и пневматическим шипением. Я припал еще ниже к полу и смотрел. С потолка поползли, извиваясь, провода, протянулись к углубленным гнездам. По обеим цистернам с треском прошел электрический разряд, молния, почему-то показавшаяся мне черной, и тело сестры выгнулось и задрожало. На миг я подумал, что она оживет. Но нет. Ее тело обмякло, а молнии застрочили вдоль механизма. Последняя ослепительная вспышка, и стекло вокруг Тимы лопнуло, раствор хлынул, утекая в решетки, а сама она вывалилась на пол. Снизу вверх я смотрел на странно одетого человека, на ученого, но он так меня и не заметил. Даже не взглянул ни на мертвую девочку у ног, ни на забрызганные башмаки, его занимала только машина под ее маской. У меня перехватило горло, когда сестру вот так швырнули на пол, точно сломанную куклу – руки-ноги в стороны, в глазах ошеломленное выражение. Отсюда мне было видно и рану у нее напротив сердца, и складки мокрого платья вокруг колен. Ученый посмотрел вниз. Я не успел ничего сделать, как он повернул ручку, манипулятор качнулся и подхватил беспомощную Тиму. Небрежно отнес ее к отверстию мусоропровода в стене и выбросил. Мелькнули золотистые волосы – и она пропала. Я подавил крик, вжался в стену, глубже в угол. Там, в клубке железа, я и просидел, дрожа, пока он не ушел. Спотыкаясь, ничего перед собой не видя, я выкарабкался наружу совершенно оглушенный. Хотелось выть, кричать, ударить кого-нибудь. Вместо этого я приковылял домой, в Зиккурат. Идти по лестнице сил не было, я дотащился до лифтов, осмотрительности кое-как хватило нацепить зеркальные очки, чтобы лицо меня не выдало. У себя в комнате я сел на кровать, сидел и смотрел в темноту. |