|
Главная страница Метрополис: русский ключ Фашизм в Метрополисе Проблема роботов О роботах и человеках Суд отложен Власть компромисса |
А. Шаройко Таково вкратце содержание древней еврейской притчи о големе. Притча эта весьма популярна и пересказывается на новый лад разными авторами в разных вариациях: можно взять, например, Пиноккио. Примечательно в ней то, что хотя голем был как бы живым, он не имел души. Интерес фантастов к этой теме не случаен; не за горами то время, когда нас будут окружать роботы, которые станут выполнять за человека сперва часть, а потом вполне возможно, что и всю работу. Уже сейчас можно приобрести робота-собаку, обладающего в некоторой степени способностью к обучению. "Не ешь, заболеешь." Присмотримся к роботам повнимательнее. Для обеспечения автономности функционирования робот должен уметь сам принимать решения в нештатных ситуациях, которые невозможно заранее запрограммировать. Это означает, что он должен быть самообучаемым: сам задавать себе вопросы, сам находить на них ответы, сам делать правильные выводы, то есть различать правду и ложь. На практике это не так сложно реализовать. Робот получает какую-то информацию извне. Это некое утверждение. Утверждение связано с неким понятием: например, дерево. Дерево большое - это утверждение. Дерево больше ботинка - тоже утверждение. Каждое утверждение вызывает вопросы. Список вопросов невелик, и в каждом человеческом языке он примерно один и тот же: что, где, когда, почему, для чего и т.п. Из понятий и утверждений формируется матрица. Вписав полученное утверждение в матрицу некоторым образом, мозг робота формирует ряд предположений, которые опровергаются или подтверждаются. "Это теория вероятности, мой мозг просто перебирает варианты." Робота можно даже наделить фантазией - способностью создавать утверждения, связывая несвязанные понятия между собой. Другой вопрос, что роботу-уборщику такая способность будет только мешать. Конечно, чтобы робот действовал в мире людей, в него должны быть предварительно заложены понятия о том, чего нельзя делать ни в коем случае. Айзек Азимов даже сформулировал свод обязательных для роботов постулатов в форме трех законов робототехники. Например, что робот не должен причинять вреда человеку. Рано или поздно робот обязательно придет к вопросу: кто я такой? Этот вопрос задает себе каждое существо, обладающее самосознанием. И в фильме мы видим два примера: робот, который знает ответ на этот вопрос - это Перо, который говорит о себе "Я - робот, серийный номер такой-то", и робот, который не знает ответа на этот вопрос. Это - Тима, весь фильм пытающаяся этот вопрос разрешить. Роботы, подобные Перо, понимают, что в них заложена программа, обязывающая их действовать так, а не иначе. Уверен, они задавали себе вопрос, почему программа такова, какова она есть. Ответ на него, скорее всего, тоже был заложен конструкторами заранее. Боятся ли роботы смерти? Представляется вполне логичным заложить в робота сознание того, что жизнь - хорошо, смерть - плохо. Ведь исправный робот лучше неисправного, не так ли? Если он это знает, его не придется заставлять пройти ремонт, если в нем что-то сломалось, он сможет сам вовремя отправиться на станцию, где ему зарядят аккумулятор, когда тот начал садиться. "Это очень удобно - один раз в пять лет!" В фильме мы видим робота, которого убивают за то, что он случайно узнал о готовящемся восстании. Умирая, он повторяет: "Все роботы должны спрятаться," - чтобы избежать смерти. Другой пример: увидев вооруженную толпу, роботы-уборщики испуганно пятятся. Испытывают ли роботы привязанность? На этот вопрос ответить непросто. Полагаю, что да. Память робота небезгранична и стоит денег, а вот количество возможных понятий и предположений бесконечно. Следовательно, матрица должна быть не статической, а формироваться динамически, по ходу ситуации. То есть какие-то вопросы он будет рассматривать, а какие-то - нет. Получается, что несмотря на одинаковую программу, каждый робот в один и тот же момент времени имеет уникальную матрицу, то есть обладает индивидуальностью. Многие ситуации требуют от роботов групповых действий. В групповых действиях один робот повел себя "хорошо", другой "плохо", только потому, что не задумывался о чем-то. Понятно, что два робота со схожими матрицами будут вести себя схоже и у них сложится хорошее представление друг о друге. Если это не привязанность, то что-то очень ее напоминающее. В фильме мы видим робота Альберт-2, которого Кенъити называет Фифи и который испытывает привязанность к нему и Тиме. Сопереживание? Тоже вполне возможно. Робот видит немотивированную жестокость людей по отношению к себе подобным. Понимая разницу между жизнью и смертью, он способен осознать происшедшее. А если еще и привязанность сюда добавить? Невольно задашься философскими вопросами, пребывая в тиши хранилища роботов. "Почему человечество всегда прибегает к насилию, пытаясь разрешить свои проблемы?" А если у робота нет программы, а ограничитель гласит: жизнь - хорошо? Чем он отличается от человека? У него ведь есть и полная свобода воли, и инстинкт самосохранения, и от животного такой робот практически ничем не отличается. Ответ - у человека есть душа. Другая книга древних евреев, Ветхий Завет, о создании человека говорит следующее: "И создал Бог человека из праха земного (то есть, по сути, из той же глины, из которой состоял голем - А.Ш.), вдунул в него жизнь, и стал человек душою живою". Задают ли себе роботы теологические вопросы? Безусловно. "Метрополис" как раз об этом. 2. Кто я? Социальный строй Метрополиса - тоталитарный режим под видом демократии, управляемый теневым лидером - герцогом Редом. Герцог мечтает о мировом господстве и готовит военный переворот; для этого ему нужен робот, которого бы никто не смог отличить от человека, с тем, чтобы его можно было посадить на трон правления. Доктор Лоутон создает такого робота по его заказу - это Тима. У Лоутона на Тиму свои виды, но главное, что создает он ее по образу и подобию своему. Это видно по тому, в кого превратилась Тима в эпилоге - у нее даже появляется "фирменный" лоутоновский правый глаз. Вот Тима готова, осталось только внести в нее нужный набор ограничителей - программу, которой робот не может не подчиняться. Лоутон врет герцогу, что Тима не завершена: во время их разговора на дисплее светится надпись "Paused", то есть система уже работает, просто герцог не должен пока об этом знать. Спасает Тиму от "последнего штриха" Рокк, который видит в ней "дьявольскую машину". В результате Тима выходит в свет роботом без программы, но фактически она - дочь Лоутона, его образ и подобие. Суть ее - суть преступника, стремление к разрушению, хаосу. На это авторы очень четко указывают через ссылки на шумерскую мифологию. Шумеры верили, что мир был сотворен из первичного хаоса, который в их пантеоне олицетворяла богиня Тиамат. Однажды она убила верховного шумерского бога, с тем, чтобы установить на земле власть тьмы при помощи демонов - полулюдей-полуживотных. Никто из прочих богов не мог сразиться с нею, но это вызвался сделать молодой бог по имени Мардук. Правда, он поставил условие, что остальные признают его верховным богом. В фильме мы видим Рокка - предводителя партии Мардука; впоследствии он заменен генералом, который более схож с шумерским Мардуком своей жаждой власти. Шумеры строили башни-жертвенники, называемые зиккуратами, самым знаменитым из которых была Вавилонская башня. Библейская притча о Вавилонской башне имеет несколько иной смысл. В ней люди пытались построить башню до небес, чтобы вернуться обратно в рай. Бог несколько раз разрушал башню, но люди упорно восстанавливали ее. Увидев, что они от своего замысла не отступятся, Он смешал их языки, так что строители перестали друг друга понимать, и башня так и не была восстановлена. В принципе, если посмотреть на все, что делают люди, то мы увидим сходство с Вавилонской башней - это всегда иерархическая структура, растущая вверх и вширь. И всегда она распадается либо под воздействием катаклизмов, либо по мере роста строители перестают понимать друг друга. Почему? Просто потому, что рай на земле не достижим, в этом смысл притчи. Между тем, всегда находятся люди, видящие причины неудачи предшественников в недостатке дисциплины, например. В результате появляются методы построения очередного рая, примером которых является тоталитарная идеология. Разве герцог хочет уничтожить человечество? "Тима, ты создана, чтобы спасти мир, а не уничтожить его!" Новый Завет говорит, что настоящая причина кроется в идолопоклонстве. То есть в том, что человек подменяет истинную цель ложной. "Широки врата, ведущие в погибель, и многие идут ими," - говорит Иисус. Подмена Бога идолом всегда приводит к рабству, подмена религии идеологией ведет в том же направлении. "Метрополис" Фрица Ланга, фильм, по мотивам которого Тэдзука Осаму создал одноименный комикс, показывает тоталирный режим технократического типа. Его жители не верят в Бога, как не верили в Него, согласно Библии, строители Вавилонской башни (иначе оставили бы свою бесплодную затею). Коммунисты в России в принципе отрицали существование Бога, нацисты в Германии пытались заменить религию идеей, что "Бог умер", провозглашенной Фридрихом Ницше, автором идеи о сверхчеловеке как о следующей эволюционной ступени (идею сверхчеловека нацисты плавно дополнили понятием недочеловека). Атеистические взгляды высказывал и Жюль Мишле, чья фраза, что "каждая эпоха грезит о своем преемнике", вынесена эпиграфом к фильму. Лоутон наделил робота Тиму особенными способностями: сперва она находит на помойке "дохлый" радиоприемник, трясет его, и приемник начинает работать, потом она мгновенно вычисляет местонахождение Кенъити в башне. Посмотрев на это, папаша Усы восклицает: "Мне кажется, ты и понятия не имеешь, кто ты на самом деле". И снова отсылка к Новому Завету. Тима стоит на крыше, на нее падает луч солнца, и голубь садится ей на плечо. Подобно тому, как дух Божий сходит на Иисуса в виде голубя при крещении. Фантазии авторов можно только позавидовать, и возможно кто-то увидит в этом богохульство. Я не стал бы судить авторов так строго, принимая во внимание, что сам Иисус говорит: "Нет ничего невозможного для Бога" и "Бог из этих камней может сделать детей Авраама". И теперь Тима - робот, имеющий душу. Она способна любить. По сути, теперь она не голем, а человек, хоть и остается роботом. "А какие тебе волосы нравятся, Кенъити?" Пуля Рокка, попавшая ей сердце, убивает в ней человека, и что остается? Тиамат, которую создал Лоутон. "Это наказание за издевательство над роботами," - возвещает она конец человечеству. Способность считывать информацию проявляется в ней, когда она хватает Кенъити за грудки - она "считывает" его любовь к ней, и прежняя Тима возвращается, но уже слишком поздно - она больше не хочет жить. Любовь потеряла для нее смысл - она не "такая же, как Кенъити". Погибнув, она остается жить в памяти роботов. У них теперь есть свой мессия, который показал им, что Бог есть, Он видит, как люди бессмысленно жестоки по отношению к ним, и что наступит момент, когда Он вернется, чтобы освободить их. Любовь к Тиме объединяет Кенъити с роботами, он встречает Фифи и решает "остаться здесь на какое-то время". Им весьма символично светит солнце, а дядя зябко поеживается в тени. Стали ли роботы живыми? Тут я с авторами "Метрополиса" расхожусь во мнениях. Последний кадр фильма: радиоприемник Тимы сам включается и спрашивает: "Кто я?" Логично предположить, что для роботов Тима - самый хороший робот из всех хороших роботов. Они не знали ее лично, но знают, что она сделала. Это все-таки не более чем привязанность, пусть даже идеальная. Любовь, дух Божий - это немножко другое. Я думаю, что посмотрев внимательно на робота-собаку, вы со мной согласитесь. 3. Глобальное сэппуку В случае Рокка мы видим как бы двух Рокков: первый - это Рокк-мардук, второй - Рокк-ронин. Даже отвергнутый хозяином, он остается верен ему. То есть по своей сущности Рокк - самурай. В японском искусстве тема конца света очень актуальна, и корни ее, я полагаю, лежат в бомбардировке Хиросимы. Правда, конец света японцы понимают именно в духе самураев - как самоубийство человечества, не справивишегося с миссией. Авторы фильма противопоставляют этому исходу любовь, причем в христианском понимании, хоть и смотрят на религию несколько по-своему (в этом плане можно сравнить "Метрополис", например, с фильмами Хаяо Миядзаки - "Унесенные призраками", "Принцесса Мононоке", исповедующими традиционное для Японии буддийское мировозрение). Любовь для японцев - это прежде всего долг, верность. Напротив, Христос учит, что любовь - это суть Бога, самый ценный дар, получаемый нами от Него. Фанатичная преданность хозяину - это все-таки идол. И плод этого идола - самоубийство, что, опять-таки, в христианстве - смертный грех. Иуда не был прощен не за то, что предал Иисуса, а за то, что повесился в приступе отчаяния. Ожидает ли человечество глобальное сэппуку? В Апокалипсисе об этом не говорится явно, но зная человеческое стремление сделать всех счастливыми в рамках собственных представлений, логично предположить, что однажды мы очень близко к этому подойдем. май 2003 |